Бессмертный полк

Кока

С удивлением узнал, что я отношусь к надуманной категории граждан — дети войны. Почему надуманной, да только потому, что ограничивать время трудного послевоенного детства на любой конечный период неверно. Я родился в январе 1945 года, а мой товарищ в сентябре 1945 года, получается, что мы разнимся по комфортности проживания в детстве. А это, конечно не так.

Скоро 70-летие Победы советского народа в Великой отечественной войне. Для меня войны не было. Мне в пять лет, а именно столько прошло после ее окончания, думалось, что это было в какой то другой жизни, отдаленной от меня на целую вечность. Не мог понять, что для взрослых это было вчера.

После войны мы жили на квартире деда в Борисоглебском переулке на третьем этаже дома 9, в который он въехал еще в 1898 году. Этот дом - бывший Александровский приют для неизлечимо больных и калек комитета Христианская помощь «Общества Красного Креста», был построен в 1882 году. Дед работал в этом приюте и у него была служебная квартира на 1 этаже, из которой его после гибели двух его сыновей на фронтах ВОВ, переселили в связи с уменьшением численности семьи в 2 комнаты в коммуналке, а в его бывшей квартире устроили женскую консультацию поликлиники № 40 Краснопресненского района.
Дед пробовал возражать, но получил ответ из райисполкома (он долго хранился), в котором были слова "в связи с уменьшением численности проживающих на данной жилплощади". По малолетству эту квартиру я не помню, но на экскурсии в женской консультации я бывал. Не мог себе представить, что в таком огромном помещении мы могли жить.

Дом имел центральное отопление, чем выгодно отличался от большинства особняков, расположенных рядом на ул. Большая Молчановка и Собачьей площадке, обогревавшихся печным отоплением. Котельная нашего дома, располагалось в его подвале, под домовой церковью Александра Невского.

В котельной посменно работали два кочегара, муж и жена Кока и Валя Черная. Черная это не фамилия, а домашнее имя, приклеившееся к ней от соответствующего цвета лица черного от угольной пыли.

Кока и Валя не только работали в котельной, но и там жили, их кровать стояла практически рядом с топкой котла. Мы часто спускались к ним в подвал посмотреть как горит уголь, да и, учитывая их гостеприимность, просто так поговорить по душам. Не стоит говорить, что и Кока и Валя были любителями выпить.

У Коки в нашем доме на втором этаже жила мать - тетя Поля - очень строгая старуха, привязанностью которой был белый шпиц Дези.

За всё время моего детства я не видел, чтобы Кока или его жена Валя посещали комнату, в которой жила тетя Поля. Да и не вспомню сейчас, чтобы они и общались. Когда Поля сидела в садике во дворе нашего дома и мимо проходил Кока в ответ на его «здравствуй мама», она только поджимала губы и слабо кивала головой. Валю она просто не замечала.

Меня удивляло и как-то коробило взаимоотношение моего отца с Кокой. Ну о чем могли говорить истопник-пропойца и художник. А они при встрече чуть ли не обнимались, хлопая дружески друг друга.

Как-то, уже учась в начальной школе, я поднимался к себе на третий этаж и увидел Коку на площадке второго этажа. Я поздоровался и пошел дальше вверх по лестнице. Вдруг Кока обратился ко мне: «Саш, ты не можешь немного погулять с Дези». Я обомлел и ответил: «Так тетка не позволит». «Мать - в больнице»,- ответил Кока. «Пошли».- и он открыл дверь в коридор, а затем и в комнату. Дези, увидев нас, радостно залаял, виляя хвостом. Я с любопытством осматривал небольшую комнату, поражающую воображение своей чистотой. Кровати с белоснежными подушками и великолепными подзорами. Сейчас мало кто знает, что среди женщин того времени было негласное соревнование, чей подзор вычурнее.

Не стене висела фотография молодого и красивого капитан-лейтенанта в шикарной «капитанке» с орденами на груди, среди которых был довольно редкий орден Александра Невского. Я обратился к Коке: «Кока, а это кто?». Он посмотрел на меня и с какой то непередаваемой грустью ответил: «Ты что меня не узнал - это же я».

Я был потрясен, но все встало на свои места. И поведение тети Поли, не смерившейся с нравственным падением сына - героя войны, и отношение отца к кочегару, одному из тех, кто вместе с ним уходил из нашего дома на войну и смог вернуться.