Троих из них - Бориса, Вахтанга и Джемала - я, как мне казалось, неплохо знал, но истина бывает жестче впечатлений. Из сайта Минобороны, но больше из переписки с потомками рода Шакирбай, я, к своему изумлению, узнал, что Джемал Шакирбай, который в детстве мне казался суровым и недоступным человеком, немало лет проведший в местах заключения, во время войны был гвардейским офицером и орденоносцем. Как, когда и, главное, почему он свернул на криминальный путь, теперь у него не спросишь.
Но я хочу рассказать о другом Шакирбае, его брате - Борисе.
На моей памяти Борис Шакирбай всю жизнь трудился на благо своей семьи. В послевоенные трудные годы возил фрукты на продажу в северные города России, чтобы немного заработать на жизнь, сушил в казарме табак, который сдавал государству. Человек крутился с утра до позднего вечера.
Борис Шакирбай вернулся с войны искалеченным. Одна нога у него была без коленного сустава, прямая и значительно короче другой. Но это не мешало ему быть весельчаком; он был одним из самых веселых людей из встреченных мною за всю жизнь. Он всегда был окружен ребятишками, которые любили его не меньше, чем своих родителей, и прибегали в его дом в любое время года и суток. Он любил нас, ровесников своей дочери Гюльнары. Безумно любил своих внуков.
Воспитывал окружающих его детей, как умел, и, как мне теперь думается, очень грамотно и эффективно.
Государство, которое называлось СССР, выдало Борису как инвалиду войны автомобиль, на котором он мог выехать из села в город, чтобы продать излишки продуктов на рынке в Сухуме, а затем, в начале 90-х годов, съездить и в Сочи за пенсией инвалида войны, которая позволяла держаться его семье на плаву.
Так как у моря оставлять подростков было опасно, то отчим отправлял меня и брата совсем небольших к родне в горное селение Багмаран на воспитание к Борису.
Багмаран - родовое село рода Шакирбай. Село Расположено к северу от райцентра Гулрыпш на левом берегу реки Кяласур. Вытянуто с юга на север вдоль реки Кяласур от прибрежной равнины до предгорий Большого Кавказа. Современный этнический состав — преимущественно абхазы.
Здесь я и брат Джамал несколько постарше, чем во время описываемых в этом рассказе событий.
Попробую лишь описать один случай, демонстрирующий, на мой взгляд, отношение абхазов к подрастающей смене.
Сейчас не скажу точно, был ли я дошкольником или уже закончил первый класс, это не столь важно, но произошедшее помню отлично.
Была вторая половина дня. Жена Бориса, Нигяр, по-домашнему - Ляля, буднично сказала:- Борис, возьми кукурузу и с Санькой съездите на мельницу, в доме закончилась мука.
Я обрадовался: съездить куда-нибудь с Борисом, слушая по дороге его рассказы, для меня было праздником. В них все было интересно и необычно. Он рассказывал, как убили недалеко от его дома соседа, который, продав корову, возвращался с рынка: разбойники хотели похитить вырученные за нее деньги... Он показывал пещеру, где прятались эти убийцы... И много подобных историй. Это уже потом я понял, что большинства эпизодов из рассказов Бориса на самом деле не было. Это были сказки, которые рассказывают всем детям, - но с местным абхазским колоритом.
Итак, мы запрягли лошадку, перекинули через седло два мешка с зернами кукурузы и двинулись на мельницу. Борис, хромая, вел лошадку под уздцы. Я держался рядом с ним, слушая его очередной рассказ. Шли мы напрямую от дома к мельнице по тропе такой узкой, что иногда приходилось идти друг за другом, то поднимаясь, то спускаясь через небольшие ущелья. Иногда нужно было пробираться над обрывом.
Горная тропа, схожая по которой мы шли с Борисом.
Развалины старой крепости, мимо которой мне пришлось идти.
На мельнице было порядочно мужчин. Они шумно и радостно приветствовали Бориса. Моментально был организован стол с нехитрой закуской, но с большим количеством вина. Я понял, что это надолго. Но тут один из односельчан высказал умную мысль:
- Борис, а зачем пацана держать? Возьми по весу твоей кукурузы муку и отправь его домой, пусть Ляля сварит нам мамалыгу.
У меня все похолодело внутри. Солнце уже садилось за гору, а мне предстоял длинный путь домой в одиночестве. Одно дело идти рядом с Борисом, человеком, который воевал и был вооружен кинжалом, другое дело - возвращаться самостоятельно.
На лошадку навьючили мешок с мукой. Внешне не выказывая беспокойства, я взял ее под уздцы и пошел домой. Идти по тропинке через горы напрямую было выше моих сил: я боялся, что меня убьют разбойники. И я пошел по дороге, петляющей вдоль реки Кяласур.
Однако и по ней одному вечером все равно было страшно идти.
Надо сказать, что дорога вдоль реки была значительно длиннее, чем тропинка. Она то уходила далеко вправо, в долину, то резко приближалась к горам.
Я шел по дороге; навстречу редко, но попадались люди, спешившие домой по своим делам. Я вежливо здоровался с ними и говорил в зависимости от того, кого встречал, мужчину или женщину: "Бзиара убааит" либо "Бзиара ббааит". В ответ слышал: "Ушҧаҟоу?" ("Как дела?"), на что старался бодренько отчеканить: "Бзиароуп" ("Все хорошо"). И никто из них не удивлялся маленькому одинокому мальчишке, бредущему с лошадью.
Дорога, по которой я шел с лошадкой.
Мой внук в таком же возрасте в центре Москвы не выпускал ладошку из моей руки. До начальной школы, находящейся от дома в десяти минутах ходьбы, его провожала мать, а после уроков встречала бабушка, и я не представляю, как бы он повел себя в подобной ситуации.
Чем ниже садилось солнце, тем сильнее я прижимался к лошадке, ища в ней защиту от возможных неприятностей. Наконец, уже в сумерках, мы дошли до поворота с главной дороги до тропинки, идущей в гору, вокруг которой стояли заборы из природной колючки. Там находился наш дом. На душе повеселело, и мы с лошадкой бодро поднялись в гору. Гордо подняв голову, чувствуя себя героем, я завел лошадку на поляну перед домом и крикнул:
- Ляля, я пришел; у нас будут гости, надо варить много мамалыги!
Мы сняли мешок, Ляля отсыпала необходимое количество муки и пошла на кухню.
Не успел я отвести лошадь в стойло, как в воротах показались Борис и несколько односельчан. Борис, хромая и немного пошатываясь, скоренько подошел к кухне и, показывая товарищам, кто в доме хозяин, крикнул:- Ляля, давай мамалыгу, мы очень проголодались!
Как я уже говорил, закуски на мельнице было недостаточно.
Ляля вышла из кухни и оторопело ответила:
- Какая мамалыга, я ее только поставила вариться. Санек пришел 10 минут назад.
Борис посмотрел на меня.
- Ты как шел домой? - строго спросил он.
- По большой дороге, вдоль реки, - отвечал я.
- Почему?! - воскликнул Борис.
Так на короткой дороге прячутся и убивают людей разбойники, - со слезами в голосе отвечал я.
Все, кто был рядом, задохнулись от смеха.
Ляля подвела итог:- Борис, ты сам виноват, нечего было парня своими рассказами стращать.
Через час все дружно сели за стол с мамалыгой, в которую каждому воткнули по здоровенному куску сулугуни. Я был счастлив.
Теперь, через много лет, я благодарен Борису и Нигяр за те специфические моменты в воспитании, которых, безусловно, я был бы лишен в городе и которые в дальнейшем немало помогли мне в жизни, в первую очередь, в 1986 году, когда весь мир содрогнулся от аварии на Чернобыльской атомной электростанции.
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →
← Ctrl ← Alt
Ctrl → Alt →